Отправлено: 07.06.06 09:02. Заголовок: Литературная страничка

Если кому будет интересно, может создадим типа литературной странички, можно помещать туда рассказы про собак, да и нетолько. Могу, например, начать ... у меня есть небольшой запас ... И есть, к примеру, отчеты о работе и применениии собак во время войны...

 Отправлено: 11.01.07 21:07. Заголовок: улыбнитесь

ДАНИИЛ ХАРМС
"Очень страшная история"

Доедая с маслом булку
Братья шли по переулку.
Вдруг на них из закоулка
Пес большой залаял гулко.

Сказал младший: ""Вот напасть,
Хочет он на нас напасть.
Чтоб в беду нам не попасть
Псу мы бросим булку в пасть".

Все окончилось прекрасно.
Братьям сразу стало ясно,
Что на каждую прогулку
Надо брать с собою... булку.
1938 г.

 Отправлено: 16.01.07 21:23. Заголовок: Re:

А. И. Куприн.
Козлиная жизнь
В некотором царстве, в некотором государстве... Впрочем, нет. Этот рассказ не так начинается. Не в каком ином, как в нашем царстве, в собственном государстве, давным-давно жили-были дед да баба. И, как водится, не было у них детей. Были только: кошка Машка, собачка Патрашка и говорящий скворец Василий Иванович.
Свыклись они все и жили дружно неподалеку от города. У каждого было свое занятие. Дед дрова колол, двор подметал, ходил чай пить в трактир и кряхтел на лежанке. Старуха сдавала на лето дачу дачникам из города и ругалась с ними от утра до вечера, а зимою вязала чулки и варежки и бранила старика. Патрашка ловил мух, лаял на луну и на свою тень, и был самым отчаянным трусом в деревне; ночью все просился в горницу, портил воздух и во сне тоненько полаивал, -- бредил. Кошка Машка думала, что весь дом и все в нем люди и звери, и все молоко на свете, и все мясо -- все для нее одной заведено. Такая была самолюбивая. Оттого она очень обижалась, если, бывало, дед ее стукнет около молочника ложкой по голове или баба оплеснет водой. Скворец Василий Иванович жил над окном, в открытой клетке, но ходил на полной свободе по всему дому, и все уважали его за ум и за образование. Очень искусно Василий Иванович истреблял тараканов и весьма похоже передразнивал: как дед ножик точит, как баба цыплят с крыльца сзывает, как Машка мурлычет. Как только дед С бабой за стол сядут, скворец уже на столе. Бегает, вертится, попрошайничает: «Ч-что же это такое, с-скворуш-шку-то поз-за-были?» А если и это не помогает, он прыг деду на голову да в лысину его -долб! Дед взмахнет рукой, а Василий Иванович уже над окном и верещит оттуда: «Что же такое за штуки? Что же это такое?»
Так-то вот они и жили в великом согласии. Раз зимою легли они спать. А на дворе была вьюга. Вдруг баба повернулась на бок и говорит:
- Дед, а дед, как будто у нас около калитки кто-то кричит... жалобно так...
- А ты спи, знай, -- отвечает старик. -- Я только что второй сон начал видеть. Никто там не кричит. Ветер воет.
Помолчали, помолчали. Опять баба беспокоится.
- Да я же тебе говорю, встань ты, старый трутень. Ясно я слышу, что это ребеночек кричит... Мне ли не знать? Тут все звери проснулись, Машка сказала:
- Это не мое дело. Если бы молоко или мышь, тогда так... А понапрасну я себя беспокоить не согласна.
Вспрыгнула на печку, задрала заднюю ногу кверху, как контрабас, и завела песню. Патрашка потянулся передними лапами, потом задними и сказал:
- Беф! Что за безобразие, уснуть не дают!.. Беф-беф! Целый день трудишься, спокою не знаешь, а тут еще ночью тревожат... Беф!
Покрутился, покрутился вокруг собственного хвоста и лег калачиком. На дворе что-то опять запищало. Даже и дед услышал.
- А ведь верно, баба. Не то ягненок, не то ребенок. Пойтить что ли, посмотреть? Спустил ноги с лежанки, всунул их в валенки, снял с гвоздя тулуп, пошел на двор. Приходит.
- Старуха, зажги-ка огонь. Погляди, кого нам бог послал. Баба зажигает, а сама торопится!
- Кого? Кого? Мальчика? Девочку?
- Совсем наоборот. Не ребеночек, а козя. Да ты посмотри, какая прехорошенькая.
Вынул из-за пазухи, подает бабе. Та разохалась:
- Ах, ах, ах, что за козя! Что за козюля удивительная. Настоящая ангорская.
А козя вся дрожит: на ножках и на брюшке у нее снег обледенел комьями, хвостиком вертит и прежалостно плачет:
- Б-э-э... Молочка бы мне-э-э!..
Дед своей старухи боялся и знал, что она скуповата. Однако осмелился, прокашлялся;
- Ей бы, старуха, молочка бы? А? А старуха и рада.
- Верно, верно, старик. Я сейчас.
Налила молочка в блюдце. Но козя была совсем мала и глупа, ничего не понимает, только ногами в блюдечко лезет и все блеет. Тут старик догадался.
- Подожди-ка, я ей соску сооружу.
Налил молока в аптекарский пузырек, обвязал сверху тряпку, колпачком, и сунул козе в рот... Уж так-то она принялась сосать, что просто ужас. Аж вся трясется и копытцем по полу стучит.
Кошка Машка говорит:
- Здравствуйте! Мое молоко и вдруг каким-то бродягам. А Патрашка сказал:
- Совсем с ума спятили наши дед и баба.
И полез под кровать.
Василий Иванович проснулся, когда зажгли свечку, и заскрипел что-то спросонья. Но увидал, что рядом на стене ползет таракан. Тюк! -- и нет таракана.
А козя выдудила пузырек, еще требует. Дали ей другой, и третий, и четвертый. А сами на нее не налюбуются. Но потом дед пощупал у нее животик и говорит:
- Точно турецкий барабан. Будя. Облопаешься. Идем-ка лучше спать.
Залез на печку и взял козю к себе под армяк. Очень скоро козя в доме освоилась. Научилась скакать с пола на лавку, с лавки на лежанку, с лежанки на печку. И такая утешная стала, ласковая, что просто одна прелесть. Не только из рук ест, но даже по карманам шнырит. И все бегает, суетится, хвостом трясет, орешки рассыпает.
Бабка в ней просто души не чает:
- Послал нам бог сокровище за сиротство за наше. Вот подрастет немножко козленочка наша и будет молока давать, каждый день по две бутылки. А мы его будем дачникам продавать. Молоко козье драгоценное, потому что очень целительное, -- по полтиннику бутылка. А там острижем ее, и буду я зимой вязать чулки и перчатки из козьего ангорского пуха на продажу. И тебе, старик, свяжу к твоему дню ангела напузники на руки.
А козинька между тем растет не по дням, а по часам, умнеет просто по минутам. Такая, наконец, премудрая козища стала, что даже уж невтерпеж. Сначала, что она выдумала? Дедов табак жевать. Свертит он, бывало, себе крученку, заслюнит и положит на краешек стола. А коза уж тут как тут. Хап, и давай цигарку зубами во рту перетирать и проглотит. Один раз ухитрилась: дед забыл ящик задвинуть, так она целый кисет с табаком вытащила, изжевала и съела.
Но это еще было полбеды. Пришло лето, и козинька показала все свои способности. Что ни день, то на нее жалоба. Там капустную рассаду потоптала, там грядку левкоев слопала, там молодые яблоньки обглодала...
- Вы бы хоть привязали ваше убоище! -- говорят старикам соседи.
- Привяжешь ее, как же! Пробовали мы ее привязывать, так она все веревки перегрызает.
- Ну, а все-таки поглядывайте, не удобно так-то...
И, кроме того, изучила она одну преподлую манеру -- стала бодаться. Идет по двору человек и без всякого внимания. А она потихоньку зайдет сзади, да как разбежится, да как саданет лбом под коленки, тот мигом на задушку и сядет. Многие очень обижались. И чем дальше пошло -- тем пуще. Чем больше козлище растет, тем больше наглости набирается. Через улицу в огороде весь молодой картофель повытаскала, у батюшки всю клубнику-викторию начисто уничтожила, у волостного писаря сахарный горох истребила. Каждый день -- новое бедствие.
Не вытерпели, наконец, мужики, собрались вместе и пошли к деду-бабе.
- Как себе хотите, дед-баба, а больше нашего терпения нет. Житья нам не стало от вашего чудовища беспощадного. Вы его или продайте, или на мясо зарежьте. А мы больше не согласны.
Пробовала было баба заступиться:
- Что уж вы так строго? Чай не разорила вас моя бедная ангорская козочка.
Мужики как грохнут от смеха, как закачаются!
- Да что ты, матушка! Разуй глаза-то. Разве же это ангорская коза? Настоящий, что ни на есть, деревенский козел, и борода у него, как у председателя.
- Да неужели же? Батюшки, стыд-то какой! Пропали мои ангорские варежки! Ах, пропало мое козье молочко.
И в ту же ночь пристала к старику без короткого. Пилила его, пилила...
- Осрамил ты меня на всю округу. Куда мне теперь глаза девать? Засмеют, задразнят меня, станут козлиной бабушкой звать. А все через тебя, окаянный старик. Нет, как хочешь, а чтобы этой страшной твари в моем доме не было. Завтра же веди ее на базар продавать. Иначе житья тебе от меня не будет.
Делать нечего. Покорился дед. Встал утром пораньше, обмотал рога козлу веревкой и повел за конец. А козел и тут отличается. То упрется копытами в землю, головой мотает, -- с места его не стронешь. То как подерет вперед, старик за ним еле поспевает, рысью бежит. Парни идут навстречу, заливаются:
- Дедушка, а дедушка, кто кого на базар продавать тащит: ты козла аль козел тебя?
Однако кое-как дошли они до базара, верст за двенадцать от своей деревни. Удалось деду продать козла очень скоро и выгодно. Расставаясь с козлом, чуть не плакал дед. Говорил новому владельцу:
- Уж ты, милый человек, побереги козелка-то. Он не простой, а ангорский. Умен до чего: только не говорит!..
Вернулся домой. Отобрала у него баба деньги. Легли спать. А наутро... батюшки! Что за крик такой страшенный на улице? Дед и баба к окну. А на них снаружи прямо так и пялится противная козлиная морда -- ровно сам нечистый. Стал на дыбки, передними ногами в стену стучит, ушами хлопает, бородищей трясет, носом дергает и орет во все горло:
- Бэ-е-е-е... Поесть бы мне-э-э-э!.. А на шее у него мотузок веревки болтается. Отгрыз-таки, подлец!
Да это еще что! Глотнувши свободного-то воздуха, стал козел так по всей деревне озоровать, точно новый Емелька Пугачев объявился, которого дьякон в неделю православия с амвона проклинает. Раз пять его старик водил на продажу. Один раз в телеге увез за тридцать верст, голову ему в мешок завязавши. Вернулся ведь! Через .два дня вернулся. Весь в репье, в ссадинах, хромой, грязный, вовсе неприличный -- и дерет горло на всю деревню:
- Рады ли вы мне-э-э-э-э!..
Дошло, наконец, до того, что опять пришли мужики к деду, на этот раз уже всей деревней от мала до велика. И сказали:
- Ну, дед, давай решать по душе. Либо ты один живи в деревне со своим козлом, а мы отсюда уйдем куда глаза глядят, либо уж, так и быть, мы останемся, а ты уходи от нас со своим извергом.
Тут бабу взорвало, точно бочку с порохом. Как напустится она на старика:
- И пошел ты вон из моего дома, и чтобы я тебя больше не видела, и на порог тебя больше не пущу, пока ты своего товарища не зарежешь. На вот, бери ножик и веди козла в лес. И больше я знать ничего. не хочу. Что оставалось делать старику?
Проснулся утром до зари, опять обвязал козлу рога и потянул за собой. А козел, как нарочно, вдруг добрый-предобрый сделался, ласковый-преласковый: точно его подменили. То мордой в дедово колено потрется, то в глаза ему заглянет, то за рукав его теребит... Пришел дед в лес, сел у дорожки на пенек и заплакал:
- Ну, как я своего козлика доморослого зарежу? Лучше бы уж мне на самого себя руки наложить! Никак я не могу этого сделать.
Только вдруг слышит песню. Из-за еланьки выезжают на дорогу справа по шести всадники-драгуны. Лошади под ними как на подбор, все рыжие, идут охотно, весело, фыркают на росу, поигрывают. Солнышко тут взошло, шерсть на них золотом отливает, блестит на оружии. Одна красота, а кругом все зелено. Высоким тенором, задрав горло, заливается запевала. Ротмистр скомандовал, дернул усами:
- Ребята, смотреть веселей. А хор как хватит: «Справа по шести, сидеть молодцами, Не огорчать лошадей.»
Так по всему лесу гул и пошел. Все звери и птицы шарахнулись. Вахмистр попридержал коня, подъехал к деду:
- Ты чего тут, старик, делаешь? О чем плачешь? Что у тебя за козел такой страховидный? - Ах, батюшка-начальник, вот со мной какое горе... Так-то и так-то, -- и рассказал дед всю свою беду.
- Ну, дедушка, это ты на старости лет глупости задумал. Подожди-ка, я тебя сейчас выручу. Стой, ррав-няйсь!.. Ребята, желаете козла принять в эскадрон?
Солдаты обрадовались:
- Сделай милость, Никандра Евстигнеевич. Наши кони давно по козлу скучают. Первое дело мухи его вони не терпят, а главное, домовой его боится. Самое разлюбезное дело выйдет, если возьмете. Первый козел будет по всей дивизии.
- Ладно. Сколько, старик, хочешь за козла вместе с веревкой?
- Да что вы, служивые! Буду я с вас деньги брать? Вам в походе каждая копейка нужна: и на шило, и на мыло, и попить что бы было. Берите так.
- Утешный старикан. Ну, спасибо тебе.
- А вы далеко ли, воины, путь держите?
- Мы-то? А вот едем немцев бить.
- Ах, вы, мои милые. Ну, дай вам бог в сохранности вернуться.
- И ты живи, дедушка, поскрипывай. Эй, Петров, заводи:
«Бесятся кони, бренчат мундштуками, Пенятся, рвутся, храпя-я-т. Барыни, барышни, взором отчаянным Вслед уходящим глядят.»
Ударили в тарелки, засвистали соловьем, залился подголосок, заходил, заплясал бунчук...
Пришел дед домой туча тучей. Со старухой и говорить не хочет. Это он нарочно так притворился, что будто бы ему козла зарезанного жалко. Старуха поверила и ничего не расспрашивает. Но, как прошло недели с две, а козел все не возвращается, тут уж дед признался во всем откровенно. Ужасно баба обрадовалась:
- Спасибо, голубчик. Снял ты с моей души камень.
А козел, как поступил на военную службу, так как будто в ней и родился. Нашел, наконец, свое настоящее место. И сразу стал страх какой отчаянный! Бывало, идут драгуны перед обедом к водке, а уж кто-нибудь непременно вспомнит:
- Надо бы было и козлу поднести. Вася, Вася!.. Ва-силь Васильич! А он уж тут как тут. Вихрем примчался. Бородой трясет.
- Водки мне-э-э-э!..
И хлеб с солью ему полагался. И табачку давали пожевать. А за сахаром он сам по солдатским карманам лазил.
Но зато, как только полк выходит на ученье или на смотр, он уж непременно при первом эскадроне в первом взводе, в первом ряду, рядом с правофланговой лошадью. Отогнать его было никак невозможно. Даже генералы махнули на него рукой. Безобразно, конечно, когда козел своим диким галопом скачет, но ничего, мирились, знали, что козел -- полковой любимец.
Потом козлу пришлось и на настоящую войну попасть. Долго он туда ехал: сначала по железной дороге, потом шел пешком, опять с лошадьми в вагоне, через речки на паромах переправлялся и вброд. Зашел совсем в неведомые страны. И тут о нем нам уже мало известно. Говорят, что ходил три раза в атаку на артиллерию. Был ранен, но легко, солдаты его своими средствами вылечили. Говорят тоже, что за его бесстрашие повязали ему солдаты на шею сине-бело-красную ленту. Вспоминал ли он о деде-бабе? Должно быть, вспоминал. Но дело воинское тяжелое, некогда не только письмо написать, а и поесть некогда...
Дед-баба до сих пор поскрипывают, но уж очень старенькие стали, вовсе дряхлые. Кошка Машка оглохла. Патрашка совсем поглупел, разленился и стал у него прескверный характер. Один скворец держится молодцом. Бывало, утром вдруг заорет:
- Бэ-э-э! Молочка бы мне-эээ! Баба так к окну и метнется, а потом на скворца полотенцем замахает.
- Кыш ты, окаянный! До чего напугал. Я и вправду подумала, что это наша милая козинька просится...

 Отправлено: 18.01.07 13:42. Заголовок: Re:

Ульма Турман
Огромное спасибо!
Удовольствие великое,такое почитать!

 Отправлено: 18.01.07 15:14. Заголовок: Re:

Ульма Турман, большое спасибо!
Вы у нас прямо-таки настоящая ВЕДУЩАЯ рубрики "Литературная страничка"!
Присылайте еще!

 Отправлено: 18.01.07 23:47. Заголовок: Re:

Спасибо! Непременно буду что-то новенькое вешать. Приятное с полезным совмещать!! Читать люблю!!

 Отправлено: 04.02.07 19:51. Заголовок: Re:

Копаясь в дебрях интернета
Ищу собачников-поэтов...
Стихов про братьев меньших полон интернет,
А вот сатириков средь них все нет и нет.
Не может быть ,чтоб жизнь собачья эта,
Так уморила всех поэтов.
Я не прошу писать поэму иль басню, как Крылов
С Есениным тягаться я не призываю
Но если о собаках ты писать готов -
То на подобную словестную дуэль вас приглашаю.


Совсем не сложно в рифму все сложить
Примером может этот стих служить


с сайта www.hohmodrom.ru

Лирическая ботаническая-2

«А предо мною лес стоит,
Его огромнейшая масса.
И он хранит могучий вид,
Не зная Ленина и Маркса».
(Анатолий Донченко, Ялта)

ответ :

С утра в лесу переполох,
Разносит сплетню шустрый зяблик:
- Намедни сел в лес НЛО
С отрядом Думающих Яблок.

И тут же дятел всем стучит:
- Проездом!.. К нам!.. Пришельцы с Марса!..
А лес имеет глупый вид,
Не зная Ленина и Маркса.

Не спал Мичурин по ночам,
В трудах сгорел папаша Мендель,
А кто, ответьте мне, гостям
Расскажет, кто такая Энгельс?

Что ела Роза Люксембург?
Что Карл украл у Клары Цеткин?
Простите этот каламбур,
Корней своих не знают ветки.

Какой конфуз! Какой позор!
К контакту оборвалась тропка!
Политнезнаек – под топор!
И щепки тут же на растопку!..

Тарелка Яблок скрылась в мгле,
Лес свесил ветви виновато,
А филин всё бубнил в дупле
Про Робеспьера и Марата.

 Отправлено: 09.02.07 19:44. Заголовок: Re:

Разрешите присоединиться к вашему чтиву....
с "Гвардейского форума".

ЧУДИК БОЛЬШОЕ СЕРДЦЕ

Hа троллейбусной остановке, прячась от дождя, жались друг к другу люди. А под скамейкой, в углу, лежала бездомная собака, худая, грязная, вся в ранах и царапинах. Никому до нее не было никакого дела. Как же хотелось мне крикнуть: «Люди, да посмотрите же вы! Это бездомное, замученное животное — всем нам укор». Но... всех ждали дела, все торопились на работу. Сунув бедняге кусочек ветчины со словами: «Ну что. бросили?», я вместе со всеми втиснулась в подошедший троллейбус. Вижу улыбки вокруг и ничего не могу понять. А мне говорят: «Собака-то за вами села». Смотрю — и правда: сидит, не сводит с меня глаз, просящих, умоляющих. И не кусочек просит, всем видом своим показывает: она выбрала меня. Еду и ругаю себя на чем свет стоит. Совсем недавно у меня умерла от старости великолепная не¬мецкая овчарка, и я подыс¬кивай нового щенка. Как же так получилось, что я отступила от правила — не приласкивать брошенную собаку, если нет возможности взять ее домой?
Когда я вышла из троллейбуса, пес выскочил следом за мной. Так началась наша дружба. Из-за неказистого внешнего вида я называла его чудиком. Это слово как-то невольно превратилось в кличку, которую он воспринимал по-собачьи радостно.
В первый день нашей встречи, появившись у меня на работе, Чудик, ко всеобщему удивлению, несколько часов просидел как вкопанный в углу, где я его пристроила. Потом пришла машина, на которой нам нужно было вывезти книги. Пса мы оставили в помещении. Но не тут-то было. Мы решили за него, не заметив, что он был начеку. С воем и стоном начал бросаться пес на окна и дверь. Опасаясь за оконные стекла, мои сотрудники выпустили его. Я уже сидела в машине. Но уехать мне Чудик не дал. Сначала он атаковал дверцу машины. Его не пускали. Отогнать собаку не удалось никому. Очень скоро пес сообразил, что делает не то. Он отскочил от машины и со стонущим визгом начал бросаться под передние колеса. Это его отчаяние потрясло всех. Кое-как усадили его, чумазого, в машину. Он подполз ко мне, положил голову на мои ноги и только после этого успокоился. В течение всего дня он всюду ждал меня и вместе со мной приехал домой.
Собака способна подчиняться не только одному человеку. Но сердце свое она дважды не дарит. Так неистово бороться за возможность отдать свою любовь выбранному для себя хозяину, как боролся Чудик, способна лишь дворняга, измотавшаяся в житейских передрягах.
Чудик был удивительной собакой. Дворняжки вообще отличаются преданностью, но такого преданного существа, как Чудик, наверное, не было за всю историю дружбы человека и собаки. Поразительно, как он старался приспособиться к жизни в доме. Меня, инструктора по служебному собаководству с большим стажем, Чудик постоянно поражал своими способностями. Заниматься его дрессировкой не пришлось, у него и без этого было огромное стремление служить мне. Стоило ему заметить мое недовольство его каким-нибудь действием, он его уже не повторял.
На прогулке проходим мимо помойки, Чудик что-то подобрал и стал есть. Я понимала, собака бродячая, питалась тем, что найдет. Наказать ее сейчас — жестоко, она не поймет меня, обидится. Подошла я к псу и с досадой спросила: «Что же ты делаешь? Разве ты голодный?» Чудик как-то странно посмотрел на меня, уловил мою недо¬вольную интонацию, бро¬сил свою находку. Увидя другую помойку, опять бросился к ней. Но, подбежав к помойке, поднял заднюю ногу, потом задорно вскинул голову, забросал задними ногами помеченное место и восторженно-вопросительно посмотрел на меня. Я подбежала к нему, погладила. Говорю радостно: «Умница! Ты все понял!» С того случая он у помоек обязательно делал отметки и всегда взглядом требовал моего одобрения.
При любой погоде, зимой и летом, пес ездил со мной на работу в автобусе. Перед посадкой Чудик садился метрах в пяти от толпы с нарочито безразличным видом. Только одна я видела, как он чуть-чуть косит взглядом, готовясь к посадке. Но случалось и так, что протиснуться в автобус ему не удавалось. Для нас обоих это было мучением. Чудик бежал за автобусом с лаем до следующей остановки, а у меня разрывалось сердце. Я выходила на следующей остановке и ждала его, Со временем пес приноровился догонять ушедший автобус, садясь на другой. Такую смекалку встретишь не у каждой собаки.
Я никогда не обучала Чудика отказываться от еды из чужих рук, не подбирать корм с земли. Тем не менее стала замечать, что он сам перестал брать еду сначала у некоторых людей, потом у всех и, наконец, стал отказываться от еды даже из моих рук, если она имела запах чужого человека. И это бывшая бродячая собака!
Дворняжкам не свойственно бросаться на людей. Они очень осторожны и отбегают от человека, если он замахивается. Прекрасно раз¬вито у них и чувство сораз¬мерности силы в отношениях со своими сородичами. Но Чудик умел бесстрашно встать на мою защиту. Однажды немецкая овчарка сделала выпад в мою сторону и зарычала. В ответ случилось невероятное! Дворняга Чудик смело бросился между мной и овчаркой и повис у нее на шее. Хозяин овчарки еле отбил от него свою собаку.
На дрессировочной площадке, где я работала старшим инструктором, Чудик завоевал уважение всего инструкторского состава и дрессировщиков-любителей. Быстро уловив, что его хозяйка на площадке старшая, он и повел себя соответственно. Затевалась среди собак драка — Чудик тут же рыком разгонял драчунов. Он здорово помогал мне в дрессировке собак.
Во время занятий Чудик лежал в центре поля и наблюдал за поведением занимающихся. В одной из групп молоденькая Дана никак не хотела прыгать через штакетник. Мы с ней замучились. Вдруг Чудик сорвался с места, подбежал к штакетнику, плечом оттолкнул Лану, весело гавкнул, перепрыгнул через штакетник, а затем подскочил к Дане и ущипнул ее сзади. Дана взвилась — штакетник был взят. Очень любил мой пес помогать молодым собакам преодолевать лестницу. Поднимется на верхнюю площадку лестницы и лаем зазывает собаку к себе.
Чудик приходил в большое волнение, когда какая-то собака убегала от хозяина, не слушалась, не реагировала на подзыв. Что-то непонятное творилось с ним. Он начинал нервничать, подбегал к собаке, щипал ее. Если она была с поводком, хватал поводок зубами и тащил нарушительницу к ее хозяину: как это можно не слушаться, ведь хозяин зовет!
Феноменальная сообразительность, беззаветность служения хозяину, обожание его — характерные черты дворняжек. Чудик — яркий представитель этих замечательных собак. До всего он доходил сам. В нем жило огромное желание угождать мне, заслужить мое одобрение. В минуты, когда я была чем-то взволнована или огорчена, его голова оказывалась на моих коленях, и он начинал тяжело вздыхать. Даже умирая, не понимая, чем я расстроена, он Подполз ко мне и тяжело вздохнул. Увы, в последний раз! Чудика не стало. Живет он в моей памяти собакой-личностью. Ни разу я не пожалела, что вместо новой овчарки у меня прожила счастливый остаток своей жизни простая дворняжка. Имя ее — Чудик Большое Сердце.

В. СУМАРОКОВА,
судья I категории по служебному собаководству

 Отправлено: 09.02.07 19:47. Заголовок: Re:

Продолжаю тоже из моего детства...

ПОТОМОК СНЕЖНЫХ СОБАК
Высоко в снежных Альпийских горах есть Сенбернарский перевал. Здесь в горном ущелье около 700 лет назад стали разводить больших лохматых белых собак с коричневыми пятнами. Люди называли их снежными собаками.
А сама порода собак получила название «сенбернары».
Эти умные выносливые собаки на высоте 2000 метров, в снежных лавинах, находили, откапывали и спасали попавших в беду путников.
О собаках этих рассказывают много историй. Однажды и мне рассказали об одной такой собаке. О ней когда-то даже в газете писали. Правда, жила эта собака не в горах, а на берегу моря.
В городе Севастополе неподалёку от порта жила вдова капитана, пожилая одинокая женщина. Длинными осенними вечерами вдова капитана особенно чувствовала своё одиночество.
Однажды, ноябрьскими дождливыми сумерками возвращаясь домой мимо порта, она услышала, что поблизости кто-то жалобно скулит.
Остановилась, осмотрелась вокруг, но в серой сумрачной мгле ничего не было видно.
В это время возле форта зажглись фонари, и вдова капитана увидела, что шагах в десяти под высокой акацией с облетевшими листьями что-то белеет. Она подошла к дереву.
Прижавшись в нему, лежал маленький мокрый щенок.
— Как ты попал сюда, бедняга? Какой же ты худой и грязный...
Она взяла его на руки. Щенок, почувствовав тепло, сразу перестал скулить.
«Погибнет он в этой сырости!» — подумала женщина, сняла с шеи тёплый шарф, завернула в него дрожащего щенка и поспешила домой.
Щенок обогрелся, поел и тут же уснул.
«Совсем ещё беспомощный. Оставлю его у себя»,— решила вдова капитана. Она назвала щенка Русланом и очень к нему привязалась.
Шли годы. Из весёлого косолапого щенка Руслан вырос в огромного белого с коричневыми пятнами красавца сенбернара.
Умён и предан Руслан был необычайно. Когда он подолгу смотрел на свою хозяйку выразительными тёмными глазами, ей казалось, что он всё понимает, и она разговаривала с ним, как с человеком.
Руслан выполнял поручения хозяйки: ходил с корзинкой к торговцу углём, на рынок за картофелем, относил записки к знакомым.
Время было трудное. Только кончилась гражданская война. Вдова капитана могла бы обратиться к начальнику порта — ведь её муж погиб на корабле, взорвавшемся от вражеской мины. Но она была человеком скромным, застенчивым и напоминать о себе не хотела. И не всегда в те трудные дни ела досыта, но с Русланом делилась всем, что у неё было.
Пёс похудел, сквозь волнистую шерсть проступали лопатки, И ошейник стал ему широк. Однажды Руслан отнёс записку хозяйки к знакомым и, возвращаясь домой, забежал в порт.
Неподалёку военные корабли покачивались на рейде. На причалах, возле торговых судов, вовсю кипела работа. Одни суда разгружались, на другие матросы грузили бочки, тюки, ящики.
Было людно и шумно. Гудели пароходы, скрежетали лебёдки, подымая и опуская грузы, С грохотом перекатывались к причалу бочки. И в пронизанном жарким солнцем воздухе то и дело слышалась команда: «Майна!.. Вира!..»
Руслан, ошеломлённый вначале всем этим шумом, постоял минутку на месте, потом прилёг в тени нагромождённых друг на друга больших ящиков и внимательно смотрел на работающих.
Под конец дня на причал въехала флотская кухня. Коренастый усатый боцман протяжно свистнул: «Пора обедать!» Матросы, грузившие на баржу ящики, оставили работу, выстроились в очередь возле кухни.
Руслан следил за всем происходящим добрыми, грустными глазами. Ведь он давно не ел досыта, а борщ так заманчиво пахнет. Пёс облизнулся, тяжело вздохнул впалыми боками и медленно, словно обдумывая что-то, побрел домой.
—Ты где бегал?! — укоризненно встретила его хозяйка.
Руслану, вероятно, хотелось рассказать всё, что видел, но говорить он не умел.
Съел размоченный в тёплой воде сухой хлеб и виновато улёгся у ног хозяйки.
А на следующее утро Руслан снова появился в порту. Он подошёл к тому же причалу и остановился. Сегодня здесь грузили на баржу тару - мешки и рогожи. Одни моряки связывали их в тюки по десять штук, другие относили тюки к барже и опускали в трюмы.
Один из матросов, молодой весёлый парень, увидел Руслана и, отбрасывая в сторону связанные рогожи, пошутил:
—Опять пришёл? Может, поработать хочешь? А ну, возьми!
Руслан, будто ждал этого момента, мгновенно подскочил к тюку, ухватился зубами за верёвку и понёс его к барже.
—Стой, ты куда?! Да он к барже несёт! Аи да пёс! Смотрел, смотрел — и вот, пожалуйста. Всё понял!
—Смотрите, братцы, да он за другой берётся! — шумели вокруг матросы.
Руслан ни на кого не обращал внимания. Невозмутимо относил он связанные пачки рогож и мешков и опускал их на край причала возле баржи. Потом возвращался за следующими.
По всему порту разнёсся слух про удивительную собаку. Люди прибегали посмотреть на неё, то и дело кто-то из любопытных подходил к Руслану.
—Вот это собака! Откуда она?
Может, подучил её кто? — слышались возгласы.
В конце дня, как и накануне, въехала на причал походная кухня. И снова запахло знаменитым флотским борщом. Матросы взяли котелки.
—Иди и ты, псина! — подозвал собаку молодой матрос.— Ты честно поработал!
Руслан помахал ему хвостом, подождал, пока установилась возле кухни очередь, и скромно встал последним.
Добродушный кок в белом колпаке, когда очередь дошла до собаки, озабоченно сказал:
—Что же ты, голуба, без посуды? — И, улыбнувшись, ласково потрепал по спине собаку
с выступающими от худобы лопатками.
Руслан поднял голову, посмотрел повару в глаза и вздохнул. Тот не выдержал:
—Ладно, уж, отдам тебе свой котелок!
Руслан проработал весь день и был очень голоден, но к еде не прикоснулся. Осторожно взял он зубами дужку котелка и медленно, стараясь не разлить ни капли, покинул причал...
—Да это неспроста, братцы...— задумчиво сказал товарищам молодой матрос.
—Давай проследим его,— предложил пожилой моряк с обветренным лицом.
И они пошли за Русланом. Прохожие удивлённо смотрели на собаку с котелком в зубах и на сопровождавших её моряков. И уступали им дорогу.
Руслан прошёл одну улицу, пересёк другую и, завернув за угол, подошёл к маленькому одноэтажному дому. Поставил котелок возле порога, обернулся к морякам и помахал им хвостом.
—Открыть просит. Ну и ну! — воскликнул молодой и толкнул незапертую дверь.
Руслан взял котелок и медленно вошёл в дом.
—Вот что,— сказал пожилой матрос,— зайдём-ка в соседний дом, узнаем, чья это сабака ...
Хозяйку свою Руслан застал взволнованной. Так долго пёс никогда ещё не отсутствовал. Когда собака появилась с котелком в зубах, вдова капитана ахнула:
— Руслан, откуда котелок?! Где ты пропадал?!
Руслан опустил на пол возле хозяйки котелок, поджал хвост и долго укоризненно смотрел на неё: ведь он для неё старался!..
— Неужели у моряков украл?! — продолжала сердиться хозяйка.
В дверь постучали, и в комнату вошли матросы.
Узнав от соседей, что здесь живёт вдова капитана, тридцать лет водившего суда по морям и океанам, они долго, почтительно разговаривали с ней.
А Руслан в это время, аппетитно причмокивая, ел честно заработанный обед.
Вернувшись в порт, моряки всё рассказали своему командиру, а тот — начальнику порта.
Рано утром Руслан пришёл на причал, на этот раз с котелком в зубах, и, поставив его в укромное место, принялся за работу.
Люди удивлялись и восхищались, подзывали его. Но пёс, не отвлекаясь, продолжал таскать один тюк за другим.
Когда рабочий день кончился, Руслан снова осторожно нёс домой свой котелок.
А рядом с ним весело вышагивал молодой матрос, бережно придерживая круглую плетёную корзинку, аккуратно покрытую белой бумагой.

«Чудеса без чудес» Рассказы для любознательных
составители: К.А. Кобызева, М.Е. Щербун
Минск «Юнацтва» 1982г.

 Отправлено: 09.02.07 20:15. Заголовок: Re:

Ронда, большое спасибо!
Мне очень понравились оба рассказа.
Если есть ещё что-то интересное, размещайте! Будем очень признательны!

 Отправлено: 09.02.07 20:38. Заголовок: Re:

Ронда! Просто нет слов... Читала и в горле комок стоял,какие же они ПРЕДАННЫЕ эти собаки. Человек не может быть так безкорыстно верен другому человеку и беззаветно отдавать свою любовь не требуя чего либо взамен. Все больше думаю,что это не человек-венец природы.а они (животные). Просто высказаться не могут!